Что-то мы все о грустном да о сложном. О мировых проблемах в жизни певчих. А давайте просто порадуемся. Порадуемся и помечтаем. Ведь мы выполняем великое дело Христово - создаем нашим верующим братьям и сестрам праздник за богослужением. В ином измерении, в мире вечности в трепетном и святом храмовом пространстве таинственно плывет и светится неземным светом благодатная ткань богослужения. Ангелы с трепетом преклонили колени перед престолом. А некоторые наши небесные братья встали к нам на клирос, и внимательно и благоговейно ждут возгласа человека-священника.

Тут есть, чему восхититься. И ангелы и люди в одинаковой благоговейной готовности ждут начала общего дела, а точнее, чуда - Божественной Литургии. В воздухе разлито некое радостное предвкушение, тонкий аромат духовной радости, не ощущаемой нашими грубыми чувствами, но жадно впитываемый душой, высохшей вне храма в бездуховном мире.

Ах, божественная служба.

Сколько же у певчего на самом деле много волнующей, совершенно удивительной и более нигде не получаемой и оттого особо уникальной радости. Эта радость таинственно ходит за твоим правым плечом и сверкающими лучиками надежды прорывается в виде розового восхода и прекрасного заката, встречая и провожая утренние и вечерние службы.

Эта радость разлита в свежем воздухе и терпком аромате первого морозца по дороге на службу. Эта радость сокрыта в мелочах, в незначительных деталях, но мой Господь - сколько же в этих переживаниях светлого обетования, надежды. Сколько в этом, если угодно, сокрыто тоскующей, жадной мечты о небе.

Мы дышим мечтой как кислородом, вдыхаем эту радость день за днем. И даже не замечаем, как высоко и достойно то, что мы делаем. Вот сегодня вечером будет парастас, и следующий за ним родительский день. Какой трепет, какое волнение испытываешь перед этим событием. Ты можешь повлиять на вечную судьбу твоих близких. От этого захватывает дух и хочется как-то особо истово служить в этот день.

Ведь как трудно в нашем мире стало совершать однозначные поступки. У любого твоего дела всегда и обязательно двойное дно, какие-то пока еще не ясные последствия. А вот у подачи записок на литургию нет последствий, нет двойного дна, нет условностей. Это добро в его чистейшем виде. И потому тебя посещает лишь радость от милостыни вселенского масштаба. Ты вдруг отчетливо понимаешь, что день прожит не зря.

А какая же радость петь службу при битком забитом храме. Как иной раз бывает больно видеть, что в пределе стоят и молятся три бабушки. Певчих на клиросе больше чем прихожан. И звучит торжественная служба, сделавшая бы честь и архиерею.

Да, и даже ради одного молящегося есть смысл стараться и отдавать все силы. Да и служба наша - Господу. Но насколько же радости больше, когда ты понимаешь - люди наконец пришли, ведь многие приходят в храм так редко. И они, наши братья, они услышали пение, помолились, они восприняли это чудо - божественную службу. И это воспоминание о пережитой высоте и красоте останется с ними навсегда. И теперь все зависит от них. От их способности это чудо в себе удержать. И снова тебя наполняет радость от того самого чувства не зря прожитого дня.

А какое удивительное переживание - певческое единение. Это когда ты понимаешь на клиросе твоих братьев и сестер по служению без слов. Когда сердца бьются в унисон, а достижение хорового строя не требует усилий. Ты как будто бы легко и непринужденно поешь, и понимая это, наращиваешь усилия, стараясь добиться много большего.

Ноты и хоровой строй становятся слишком простой задачей, ты уже стремишься в иной высоте - воссоздать радость коллективной молитвы через духовную музыку. Да, такое бывает не часто, но когда бывает - это как в волшебной стране побывать со своими друзьями. И стать с ними навек побратимами. Ибо подобный опыт сближает, делает родными, близким.

Я мечтаю о небесном клиросе. Я думаю, что в Царстве небесном есть много небес, и много храмов. Есть величественные и огромные соборы, а есть тихие и уютные небольшие храмы. Я бы мечтал петь в одном из таких небольших храмов.

У нас был бы свой любимый клирос, свой любимый коллектив. Мы бы носили схожие одежды, схожие отличительные знаки на груди. И главное, нас бы отличала особая сплоченность. Как семеро братьев, готовых умереть друг за друга. Мы были бы особой небесной семьей.

Иногда отсвет мечты падает на ткань земной реальности. И на земле время от времени возникает оно - ты поешь и понимаешь, что сейчас в храме все затаили дыхание в каком-то молитвенном воодушевлении. В воздухе на три PPP повисает хрустальный, как слеза ангела прозрачный заключительный аккорд Милости Мира, и после того, как он растворится в воздухе, ты явственно ощущаешь тихий выдох всего храма - некий светлый импульс восторга ушел в беспредельные небеса. И тишина, повисшая после этого на долю секунды в храме - это наслаждения самого пространства этим золотым, невысказанным, но явственно ощутимым смыслом.

И снова в такие минуты мысль восторженно улетает в золотые небеса. Каково оно там - на небесном клиросе? Воображение подводит меня, рисуя загадочные и зачастую малопонятные картины.

Иногда я вижу нас, певчих, стоящих в золотом, святом, строгом и беспредельно могущественном огне, величественных и собранных, но столь ликующих внутри. Ты и радостен и беспределен и грозен одновременно. Ибо столь великое дело не может не вызывать трепета. Ты предстоишь Богу, ты возле самого центра смысла всех смыслов и от этого масштаба захватывает дух.

Как они там, на небе, поют?

Мои мечты начинают дрожать, как марево в пустыне, как воздушные миражи и замки. Наверное, моя безудержная фантазия могла бы нарисовать мне, как ты, ощущая сомкнутые плечи твоих братьев перед престолом Господа, видишь неким особым зрением тонкую вязь загадочных знаков, летающих вокруг тебя как многомерная голограмма. И с удивлением ты обнаруживаешь, что понимаешь этот божественный язык небожителей.

Вглядываясь в эти мерцающие сплетения загадочных смыслов, ты в порыве восторга вливаешь свой голос в гремящий хвалой небесный хор. И ты понимаешь, как необычно то, что ты поешь, как высоки озвучиваемые тобой небесные смыслы. Летающие и переплетающиеся многомерные иероглифы зовут, увлекают в мир небесных гармоний, подсказывают тебе твою небесную партию, помогают тебе творить неземную красоту.

Но то мечта.

А на земле тихо горят свечи в полумраке храма. И тишина, явственно заполненная тихим шепотом Бога. Живая тишина заботливо окутывает тебя и говорит "Я тут, я рядом, я всегда с тобой. Смелее иди по жизненному пути".

Эту особую тишину можно встретить после только что завершившегося Всенощного бдения, когда храм еще полон Им - нашим Создателем и высшим Смыслом нашего бытия. Ведь храм после службы воистину похож на рождественскую ночь, неся в себе тот же аромат доброго предвкушения и чудесной тайны.

А сколько радости бывает у регентов, истово желающих угодить своему Творцу. Иногда певчие будто читают твои мысли, как будто они настроились на саму твою душу и понимают каждый твой мельчайший жест. Кажется в такие минуты, что и жест не нужен. Достаточно лишь малейшего движения кисти и просто отпустить свои мечты на волю - и хор будет петь сам. "Дима, не увлекайся" - скажут мне многие. Да, да. И это мечты. Но ведь бывает такое, бывает!

А как радостно бывает увидеть и услышать, как из малопонятного произведения вдруг вырастает дивный цветок настоящего шедевра. Вот не могли, не могли спеть. А потом - раз и спели. То ли произведение "отлежалось", то ли время его пришло. Спели! И не просто спели, а заново открыли для себя новый шедевр.

Храм - это дом, где живут чудеса. Они не открываются скептикам, но радостно готовы показать себя романтикам. Чудеса скромны и не навязываются не желающим встречи с ними. Но встретив чудо лично, ты понимаешь - это любовь с первого взгляда и теперь ты пленник этой красоты, этой сокровенной и загадочной тишины.

Я люблю клирос и я люблю чудеса. Вот уж повезло - родиться неисправимым романтиком.

Певчий будет петь на небесном клиросе...