Меня заинтересовала данная тема, и я решил собрать об этом и храме и его певчих подольше информации. В целом, данный рассказ - это подборка фактов из других рассказов, что (в общем-то) не умаляет ценности фактов.
Прежде всего, очень интересно читать о том, как сам храм строился и как бы поставлен. Про это очень интересно рассказывает внучка о. Иоанна. Приведем выдержки из ее воспоминаний.
О жизни дедушки в то время я практически ничего не знала и, хотя в Сокольниках жило много родни, мне о нем никто ничего не говорил.
После переезда в 1947 году в Кадаши, я стала учиться в школе № 585. Меня поражало теплое и заботливое отношение ко мне некоторых учителей, и только сейчас понимаю, что все это было из-за дедушки.
Про него я узнавала от совершенно чужих людей, будь то школа или университет. Мне рассказывали, что он родился в Павлове-Посаде, окончил там церковно-приходскую школу, а затем поступил в Московскую духовную семинарию. После завершения образования несколько лет преподавал в гимназиях закон Божий. На его занятия вместе с учащимися приходили и их родители. Потом, в 1894 году, он был рукоположен в диакона и служил в маленькой церквушке в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при Доме призрения бедных, основанном братьями Бахрушиными.
В дальнейшем основные сведения о дедушке я получила от своего отца Михаила Ивановича Кедрова, который был одним из его младших сыновей. Он жил в Солнечногорске, в особых условиях, поскольку тяжело болел после нескольких лет заключения и тяжелых работ на Урале во время войны.
В 1957 году я поехала к отцу с надеждой повидать его и узнать как можно больше про дедушку. Отец был очень обрадован моим интересом и поведал мне о различных эпизодах из жизни протоиерея Иоанна Кедрова.
Отец рассказывал, что дедушке был глас, и не только глас, но и видение, как он должен построить храм. Храм надлежало построить в Сокольниках: левый придел – во имя апостолов Петра и Павла, правый – «Всех скорбящих Радость», внизу – во имя праведного Александра Невского. Ему Сам Господь показал план, чтобы он именно так строил и чтобы ни о чем не заботился. Потрясенный дедушка ответил тогда: «А мне не на что строить храм». На что был дан ответ: «О деньгах не думай».
Утром он сделал зарисовки планируемого храма, а вскоре нашел архитектора, которому все объяснил. Для строительства отец Иоанн брал деньги в долг, обещая, что расплатится, когда храм будет поставлен. Многие прихожане ходили с кружками, собирая добровольные пожертвования верующих.
Храм был возведен, и оставался всего лишь один день до погашения долгов. Вечером дедушка сидел в своем кабинете, смотрел в окно и думал, чем он будет расплачиваться, ведь денег нет. И тут раздался стук в дверь. Отец Иоанн приоткрыл дверь и увидел незнакомого старичка. А старичок дословно говорит следующее:
Эх, с каким же трудом я до тебя дошел. Мне велено было найти тебя – праведника и велено передать тебе». Дедушка смотрит – рядом стоит мешок. Втаскивает его в кабинет, открывает – полон золота. Отец Иоанн посмотрел на старичка в полном недоумении, а тот говорит: «Позволь у тебя остаться пожить. Я скоро умру, и ты меня похорони.
Он вскоре скончался и был похоронен в нижнем храме, а звали его Александр.
Построенный с явным явлением помощи Божией и с настоящим чудом храм по сей день является настоящим шедевром. Во первых, большевики так и не смогли его закрыть. Более того, в этот храм из других (беспощадно уничтожаемых) свозились разные ценности вроде чудотворных икон.
Ну а нас, как певчих, само собой, интересует такое уникальное явление, как хор слепых. Говорят, что такой хор каким-то чудом сложился от самого основания храма. И даже дошел до наших дней.
О хоре слепых рассказывает Анна Одинцова...
Вика из правого хора
От станции метро «Сокольники» до храма Воскресения Христова – метров триста. Ухоженный церковный двор. Старые липы и березы. Раннее утро. Литургия закончилась, и сейчас хор слепых разделился надвое.Поют после службы требы – кто-то молебны, кто-то панихиды. – Состав хора делится на две категории – слепые и слабовидящие певцы и обычные зрячие с нормальным зрением. Для нас это постоянная работа. Репетиции, утренние литургии по особому расписанию. Получаем зарплату, уезжаем в отпуск – все, как положено, – говорит 23-летняя певчая хора Виктория Ладнева.
Несмотря на свой юный возраст, Вика успела поработать учителем начальных классов специализированной коррекционной общеобразовательной школы 3–4-го вида для слепых и слабовидящих. Ушла, когда решила дальше повышать образование, а совмещать работу с серьезной учебой и пением в хоре стало невозможно. Сейчас перешла на второй курс Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
Будущий теолог и преподаватель древнегреческого и латыни, Вика учится на богословском факультете, на отделении древних языков. В хоре поет три года.
Я живу здесь неподалеку и с детства хожу в этот храм. Однажды, дело было в Великий пост, – вспоминает Виктория, – в хоре осталось совсем мало народу, потому что ранней весной обычно многие болеют, а слепые особенно подвержены заболеваниям, и второй регент Нина Михайловна позвала меня на клирос – помочь хору. Она знала, что я окончила музыкальную школу при Московской консерватории – хоровое и сольное пение, и постоянно пела в детском хоре. Конечно, я поднялась на клирос и допела эту службу. Пришла помогать и на следующий день, и еще, и еще... Вот с той поры я постоянный участник хора.
Основной регент хора – член ВОС Михаил Яковлевич Трофимов. Окончил знаменитое училище эстрадно-джазового искусства на Большой Ордынке. Виктория своим руководителем откровенно гордится. –
Он уже взрослый человек, ему седьмой десяток. У него большой жизненный опыт и колоссальная эрудиция! Нам повезло, что рядом с нами находится такой знающий, авторитетный человек. Мало того что он прекрасный музыкант, у него еще «цветной» музыкальный слух! Это значит, что при пении или когда он слушает музыку, каждый звук у него в голове вызывает какой-то определенный цвет. И, представьте себе, если один звук вызывает цвет, то аккорды, целые созвучия и вообще пение в хоре – у него в голове постоянно музыкальная палитра! –
восторгается ученица. –
К тому же у Михаила Яковлевича абсолютный слух, то есть он может без камертона, без музыкального инструмента точно задать тон – и попадет. Очень талантливый человек, тонко чувствует музыку, любит красивые произведения выбирать.
Михаил Яковлевич придерживается традиционного репертуара старой московской школы. Это круг композиторов-классиков, которые писали именно для московских хоров: Бортнянский, Архангельский, Балакирев. Такие произведения, которые сейчас чаще всего исполняются на Патриарших или Архиерейских богослужениях или которые поют большие правые хоры. (Если в храме несколько хоров, то обычно один из них – главный, основной, профессиональный, он все время поет на правом клиросе, поэтому его называют правый хор.)
– О, так вы и есть тот самый правый хор! – догадываюсь я, поскольку на утренней службе хор слепых пел именно на правом клиросе.
– Нет-нет, отнюдь! У нас, конечно, замечательный хор, но не единственный в храме! – смеется Вика. – Раньше, много лет назад, хор слепых исполнял и вечерние службы, но такие физические нагрузки не под силу незрячим. Сейчас в храме три хора: наш правый хор поет утром, большой правый хор поет все торжественные богослужения, а вечерние богослужения поет хор, который мы между собой называем «хор девочек», там нет мужских голосов, там поют только молодые девушки.
Единственный тенор
У него ослепительно белые ровные зубы и живой, общительный характер. Чудесный, веселый, открытый человек, худенький и порывистый, как подросток, – даже не верится, что ему 30 лет.Я бы назвала его отроком, я бы назвала его иноком, я бы назвала его витязем. Такая светлая аура, такое обаяние положительного героя. Седьмой год поет в храме Георгий Михайлович Яковенко. «Вы можете называть меня просто Гоша, – разрешает он и тут же прыскает: – Меня дед до сих пор Жоркой зовет!» 11 лет назад закончил интернат для слепых, и даже не появился на выпускном вечере. Почему? Потому что Гоша был «приходящий» школьник, то есть с пятого класса он параллельно учился еще на теоретическом отделении в музыкальной школе при консерваторском училище.
Было общее фортепьяно, теория, струнные, духовые. Основная специальность – фортепьяно. – Но как-то не сложилось у меня ничего на музыкальном поприще,– рассказывает Гоша.– А тут случайно бывшая одноклассница обмолвилась про хор слепых в храме, и здесь я оказался на месте.
Гоша единственный тенор в хоре. Ноты и тексты записывает и читает по Брайлю. Разучивать свою партию ему помогает второй регент Нина Михайловна Смирнова. – Она мне играет партитуру, а я свою партию учу. У меня слух гармонический, то есть я не могу петь, если не слышу остальных. Сам не могу запомнить ничего: мне нужно слышать гармонию, чтобы свою партию находить внутри этой партитуры. Тексты в основном повторяются, и я их уже знаю наизусть.
Иногда разучиваем что-то новое для запричастных концертов. Эти концерты поются перед причастием, – объясняет мне Гоша.– Когда священники запираются там у себя, в алтаре, они сначала друг друга причащают, а потом выходят к пастве. Вот пока они там, внутри, хор поет один концерт или два. Последние пять лет Гоша увлекся географией. Может часами сидеть над картами. (Карты для слепых особенные – все обозначено рельефно-точечным способом, все выпуклое.)
С удовольствием путешествует по всей Москве. У него первая группа инвалидности – два процента зрения, но он относит себя к зрячему обществу. …Сейчас Георгий – основной помощник в семье. После утренней службы, постукивая палочкой по тротуару и ступенькам метро, он едет на другой конец Москвы ухаживать за 81-летней бабушкой. Два года назад она перенесла инсульт и до сих пор не до конца восстановилась. Оставлять ее одну никак нельзя – может выйти на улицу и напрочь забыть и свой адрес, и имя-фамилию. Приезд внука – единственная возможность для деда выйти в город за продуктами, в собес, в сберкассу за пенсией…
Валентина Николаевна Коршункова
родилась в 1944 году в Хабаровске. До трех лет видела, потом внезапно и быстро стала слепнуть. Диагноз: полная атрофия зрительного нерва. При тогдашней медицине, да еще на Дальнем Востоке, да в голодные послевоенные годы никто так и не смог определить причину слепоты.Отец был военным человеком – собранным, решительным. В семь лет схватил дочку в охапку и через весь Союз повез в Москву, чтобы училась в лучшей школе-интернате для слепых. Пока выпросил отпуск, пока добирались – сильно опоздали к 1 сентября. Им говорят: поздно, мол, приехали, не можем вас принять. Не тут-то было! Папа чуть ли не строевым шагом отправился прямо в кабинет директора. Им тогда был знаменитый педагог Михаил Степанович Мякотин.
Выслушал он настойчивого родителя и повернулся к девочке: «А ты, Валюша, хочешь у нас учиться?» А дома маленькая Валя вместе с тетей «тренировала память» – учила наизусть стихи. Одно из них она бойко прокричала директору. Заканчивалось стихотворение строчкой – «И буду хорошо учиться!»
Директор от души рассмеялся и поздравил папу с первоклассницей. За время Валиной учебы отец добился перевода в Москву, чтобы его любимая незрячая девочка не чувствовала себя одинокой, обойденной родительской заботой и лаской. По этой же причине, как сейчас кажется Валентине Николаевне, родители решили больше не заводить детей. После одиннадцатилетки для слепых особого выбора не было, и Валя отправилась по проторенной дорожке – в учебнопроизводственное предприятие. – Работала я сначала в УПП 3, потом в УПП 8.
Работа монотонная, трудная. Нормы высокие, уставала очень. Придешь домой вечером, с родителями толком не поговоришь – так спать хочется! А вставать ни свет ни заря... Сейчас даже сложно сообразить, как моя рабочая специальность называлась, – вспоминает Валентина Николаевна события более чем тридцатилетней давности.
– А, слесарь-монтажник я была! Делали мы патроны для лампочек, а потом моторы для доильных аппаратов – их у нас Ярославская область закупала. Ну а как 30 стукнуло, начала всерьез задумываться: родителям скоро на пенсию, неужели ни на что большее я не способна? А к тому времени я уже умела играть на баяне и аккордеоне.
Это к нам, в УПП, как-то пришел зрячий педагог, очень хороший, вот у него и училась. И решила я получить музыкальное образование. После школы, конечно, все забыла, поэтому пошла на общеобразовательные подготовительные курсы в Московский институт культуры. Дело идет к вступительным экзаменам, и тут мне в приемной комиссии говорят:
Стоп! Какой-такой музыкальный факультет! Там одна из обязательных дисциплин – дирижирование, и как ты, слепая, собралась дирижировать?
И я поняла, что они, к сожалению, правы. Поэтому пошла на библиотечный факультет, на дневное отделение успела. Училась вместе со зрячими, да и поступала на равных основаниях. В 1976 году поступила, в 1980-м окончила. Мне очень повезло с распределением, я попала в нотно-музыкальный отдел специализированной библиотеки для слепых.
И тут и застряла на всю жизнь. И по сей день в библиотеке работаю. И в храме пою. – Я крещеная с детства, бабушка крестила в Хабаровске. Конечно, мы в ту пору ничего не понимали. Я даже школу уже заканчивала, ничего не понимала в религии. Вот только когда стала в хоре петь, тогда я постепенно и осознанно пришла к вере.
После храма Валентина Николаевна спешит домой – у нее куча работы. Надо делать для своего нотного отдела библиотечные карточки для каталога. У нее дома стоят две старенькие «Оптимы» – простая, плоская, обычная машинка для зрячих и брайлевская машинка. Потому что на каждую единицу хранения заводятся по две карточки – обычная и по Брайлю. Можно было, конечно, карточки и на компьютере набрать, у нее дома и компьютер стоит, а как же! В Москве в прошлом году окончила компьютерные курсы.
В компьютере установлена специальная «говорящая» программа. Все вроде замечательно, но вот принтера для брайлевских карточек подобрать невозможно: бумага плотная, не пропечатывается. Вот и приходится работать на старой-престарой машинке 60-го года. Надежным дедовским способом – ручками, ручками...
Молодые дарования
Недавно хор незрячих пополнился новыми певчими. Пришли и закрепились в хоре 34-летняя Аня Горох и 22-летняя Маша Богданович. В отличие от Ани Маша не полностью слепая, но видит хуже, чем Гоша.Маша родом из Челябинска, и сейчас уехала в отпуск к родителям. Учится на 3-м курсе вокального отделения Московского института искусств, довольно успешно участвует во всевозможных вокальных конкурсах. Теперь незрячих певчих стало семеро. Помимо уже знакомых вам людей – регента Михаила Яковлевича, Гоши, Валентины Николаевны, Ани Горох и Маши Богданович – в хоре поют Сергей Козлов и Виталий Рыбаков.
Виталий не так давно защитил диссертацию и стал кандидатом педагогических наук. Остальные певчие – зрячие. И, конечно, главная из них – это второй регент Нина Михайловна Смирнова. Настоящая подвижница, по выходным дням в воскресной школе преподает во славу Божию, то есть бесплатно. У нее очень большой хоровой коллектив, который прекрасно известен в патриархии. Еще пятеро молодых юношей и девушек в возрасте от 19 до 26 лет, либо прихожане храма, либо учились у Нины Михайловны в воскресной школе.
И старшее поколение хора называет их «золотой молодежью» именно потому, что они все чудесные, замечательные ребята. Взять хотя бы Олю с Лешей. С детства ходили в воскресную школу, пели в детском хоре. Выросли, выучились оба на юристов, работают в разных конторах, а по субботам и воскресеньям к 6.45 обязательно приходят в храм – петь в хоре. Да, самое главное: Оля с Лешей поженились и повенчались – и теперь носят одну фамилию – Денисевичи.
...В хоре храма Воскресения Христова поют семь незрячих певчих, семь нот душевных. Поют о вечном и для вечности. О добре и любви, о милосердии и надежде, о смиренном терпении и ясной вере. Поют о нас и для нас, уповая, чтобы Господь не покинул наши души...
Певчий будет петь на небесном клиросе...