Вам не показалось. В дни великого поста особенно трудно служить на клиросе. Я достаточно долго наблюдал за особенностью этого времени и готов порассуждать на эту тему. Как говорится, басенка хлебом не корми, дай почиркать пером. Ведь то, что он напишет, потом и сто плотников не разгребут. А это, само собой, вельми умасливает... Но приступим.

Вы согласны, что Великий пост для певчего труден?


Можно было бы все списать на излишнюю впечатлительность местного автора, но...не один я прихожу к данному мнению. Великий пост для певчего - это ого-го какое испытание. Это прямо удар по психике. Или вы не знаете, что наиболее частые уходы с клироса происходят "прямо перед", "незадолго после" или "во время" Великого поста?

Прежде всего, уточню одну деталь.

Становится хуже и грозный призрак Великого поста начинает нагонять тучи на клирос задолго до самого поста. Проблемы начинаются, как только на клирос заносится Постная Триодь. Можете проверить мои слова. Я же в них уверен на 200%. Как только начинают исполняться песнопения Постной Триоди - все, жди искушений.

И это наводит на мысли. Глубокие. Об оригинальном духовном аромате каждого богослужения.

Время радости и время работы

Вы знаете, как ни крути, но в богослужебном годичном круге почти все службы за пределами Великого поста - это службы радости. Даже Успение Богородицы - это радость. Ибо что может быть радостнее, чем встреча матери и божественного Сына? И тропари, стихиры, богослужебные песнопения этой самой радостью пронизаны. Как воздух, которым дышишь, но который не замечаешь.

Многие певчие любят богородичные службы. Они мягки и приятны, и правда по-неземному женственны. Это и от того, что вся служба "на ряду" и по зеленой минее, это и оттого, что Царице небесной петь как-то особенно приятно. Красота и девственная чистота вообще дружны с возвышенной музыкой церковных песнопений.

Многие певчие любят и святительские службы. Древние епископы, полные благочестивой ревности, несли веру в народы, и пламенные речи с амвона лились рекой, зажигая сердца простых людей. И их сила, их пламенная мощь оживают в службах наших дней. Предстоятельная монументальная мощь Божьих архиереев наполняет и службу какой-то особой торжественностью с оттенком царского величия.

А мученики? Славные страдальцы. Их подвиг нам понятен меньше всего, их образ самый туманный. Ибо запредельные страдания поймет лишь тот, кто стоял рядом, кто испытывал ту же боль, кто тоже проливал кровь. Мы слишком расслабленны, чтобы понять подвиг столь высокого градуса. И потому мы почтительно замолкаем при мыслях о мучениках, истинных воинах небесных. Замолкаем в мыслях, но славим устами. Хотя бы так воздать должное за их неземной подвиг, которому и ангелы удивляются.

Все службы такие разные...

И как бы я тогда описал службы Великого поста?

Как время покаяния. Время сокрушения. Радость с серьезным видом целуется и откладывается на полку. Чтобы уступить место радости более глубокой. Радости глубокого, чистого, трепетного, до тремора конечностей и сердечной дрожи покаянного чувства. За которым приходит и очищение. И душа радостно свидетельствует - истинно и достойно ты делаешь.

И они тоже видят это. Древнее зло, павшие. Видят и завидуют. Видят и ненавидят. Ибо понимают - сейчас ты делаешь все строго против их воле. Сейчас ты - идешь прямой дорогой на небеса. Сейчас твой путь - спасителен как никогда. Ты перешел к самой сути Православной веры. К сокрушенному сердцу.

Вот открываем мы постную Триодь и с наших уст скрываются глубочайшие слова. Ад и страх, вечные муки, могучая мощь искупительной жертвы, и трепет, трепет перед божественным Сыном - грозным Судьей, чья праведная любовь не есть попустительство.

Любовь удивительна, ибо дается даром, но и ценит преданность. За нее умирают, но ценят в ней верность. Любовь всегда идет рука под руку с клятвой до гроба, верностью до крови, силе чувства до избытка сердца. Любви не место рядом с предательством, подлостью, мелочностью, скаредностью и поглощающим эгоизмом. А значит, любовь не может покрыть вообще все и мы от всего грустноперечисленного должны избавиться. Или в противном случае нам не место с Богом, как и не место герою с предателем.

Там, где сердце пламенно горит святой и возвышенной верой, нет места трусости и подлости, но есть место подвигу и силе. "Восстану за братьев моих и умру" - говорит истинно верующий. Пусть даже не вслух, а на уровне интуитивно совершаемых поступков.

Мощные чувства, глубокие чувства. Чувства самой основы праведности.

Великий пост будит их, как спящую целый год красавицу. Будит и делает нас, певчих, слишком заметными для иномирного зла, чей ненавидящий глаз полон зависти к этому небесному огню. Став слишком серьезными, и говоря слишком значимые слова, мы становимся слишком дерзкими в глазах служителей мрака. И они не оставляют это без последствий.

Начинаются искушения.

Слово "искушения" все понимают как "неприятности" и глобально это так и есть. Но я хотел бы пояснить механизм их возникновения. Следите за причудливой вязью моих "измышлизмов".
Многие считают, что бесы как будто бы подбрасывают некие, если угодно, идеи, в сознание. И эти идеи мы уже подхватываем, начинаем развивать. Например, "а уважает ли тебя регент на самом деле". Вчера ты этим вопросом даже не задавался. Интересно не было. А сегодня - вдруг кольнуло нечто "эдакое". И вопрос "зажил своей жизнью", завертелся в голове, зажужжал, как назойливая муха.

Но механизм искушения чуточку сложнее. Бесы как-то влияют на наш организм. На очень тонкие механизмы его гормональной регуляции. Я думаю, они очень точно рассчитывают, какие мысли "подбросить", чтобы человека как бы эмоционально "переутомить".

Например, заносится на клирос постная триодь. Песнопения за год подзабылись. И в этот момент бесы включают во всю мощь идею о том, что "Великий пост начался, нужно истово и хорошо, качественно отслужить, без ошибок". Они заранее знают, что в службе будут косяки. И готовят почву, разгоняя ваше тщеславие, мол "служба обязана быть идеальной".

Само собой, вы (в смысле, хор) ошибетесь, и далее будет подброшена мелкая паскудная мысля, что "только вы на клиросе и стараетесь...а всем, похоже, просто все равно, или профессионализма не хватает". Ваши глаза просто засверкают по-особому, в них сам собой загорится некий такой инфернальный огонек. И он будет замечен коллегами.

И как назло (или по особому промыслу) - в великий пост Церковь прекращает поминовение на проскомидии. Сорокоусты перестают работать. Литургическая интенсивость резко падает, при резко возрастающем фронте духовных атак.

Я склоняюсь к тому, что это промысел. Господь как бы хочет сказать "сумейте увидеть себя, посмотрите, какие вы на самом деле слабые, смотрите, как легко вы можете пасть". Это так.
И вот в условиях, когда мы остаемся практически одни, с уменьшенной литургической защитой, и произнося гораздо чаще святые, истовые слова о помиловании нас Господом, мы испытываем эти крутые атаки из другого измерения.

В приведенном выше примере я начал говорить про идеи, что бесы подбросят мысль, мол "служба должна быть идеальной". Знают заранее, что ошибки будут. И они включат этап 2. На нем они подбросят мысль, что "регент плохо подготовился" (и вообще, он не тянет, и почему регент не вы), или "все портит вон та альтушка" или... да это все, что угодно может быть. Но на этой почве так легко переругаться.

Мы тоже не ангелы. Мы и без всяких бесов способны "подвергнуть" друг друга "ласкам". Но с их помощью и тонко рассчитанным подсказкам, помноженным на их ситуативный анализ, мы гораздо легче "вспыхиваем". Дремавшие страсти и природные недостатки получают некий особый "катализатор".

Вы можете легко убедиться в моих словах. Вы просто обратите внимание, как начинает нездорово колотить на постовых службах, особенно первой и последней недели - на каноне Андрея Критского, или на стоянии Марии Египетской, или на службе Похвалы Пресвятой Богородицы. Сначала приходит мандраж, и лишь потом уже вы сами придаете этому законченную форму - облекаете эти чувства в некий пакет невысказанных претензий. Если угодно - бесы лишь готовят эмоциональный фон, нужную почву. Ваш мозг доделывает остальное.

И как бороться?

Главное в искушении - знать две вещи. Что это искушение и что оно обязательно, непременно кончится. Выглядящий сейчас кошмарным собрат по клиросу вновь станет добрым и приятным человеком. Выглядящая сейчас злобной ведьмой регентша вновь станет доброй и женственной и мягкой.

Первое, что делает враг, это внушает мысль, что "именно сейчас вы особенно объективны и наконец-то ДО КОНЦА поняли своих коллег". Типа, именно сейчас они показывают свое настоящее лицо. Но это не совсем так. Более того, это совсем не так. Вы видите коллег (а они вас) в неком адреналиновом угаре, дико утрированно воспринимая любой жест, любой поступок.

Поэтому во время великого поста надо работать на клиросе подчеркнуто мягко. Если вы немногословный человек - говорите еще меньше. Если вы многословный человек - лучше сократите разговоры, чтобы снизить вероятность, что ваши слова передадут и они будут неверно поняты.

Ни в коем случае НИ ЗА ЧТО не обсуждайте с одним певчим другого. Говорить следует мягко, мол "ну это же пост, ты же понимаешь, сейчас трудно судить друг о друге объективно". Вообще, лучше избегать любых разговоров, отвечать крайне уклончиво на любые вопросы, связанные с личностью другого человека.

Великий пост - время, когда надо стать психологом особо высокого пошиба. Дорогим и "американским". Да, это трудно, но стараться надо.

В качестве еще одного из советов могу предложить на это время дать себе установку - просто не ожидать на время поста ни от кого ничего. Враг будет внушать, что другие неблагодарны, злы, неумехи, дурехи, бесталанны.

Все просто отсекается идеей "я на весь великий пост не ожидаю от коллег вообще ничего", просто принимаю любые их действия безоценочно. Что бы они не делали - я этого просто НЕ должен анализировать, и точка. Если мне так уж хочется провести анализ, то только по окончании поста, после дня пятидесятницы. Будет целый год, чтобы оценить.

Да, это тяжелое время. Но тем оно и ценно, что дает нам особый опыт глубокого, пронизывающего душу насквозь покаянного чувства и встречи с темной половиной собственной души. И нам оно нужно. Даже не только для того, чтобы покаяться. А чтобы ощутить ее - ту самую глубину нашей души. Обнаружить, что эта река весьма широка и глубока. И что наша душа в самом деле может быть дороже всей вселенной, а может - быть вонючей зловонной канализацией. Но мы в силах сделать ее благоухающей рекой. Само собой, не сами, а с помощью нашего Господа.

С этой завершающей мыслью желаю вам жить вечно и радоваться о Христе Иисусе.

Певчий будет петь на небесном клиросе...