Прогресс - это очень заразный вирус. Купи крутой смартофон - и спустя два месяца обнаружишь у своих коллег такой же. Приобрети электронную читалку и вот уже половина страны качает из интернета книги в FB2 формате. Плоский телевизор с загнутым экраном? 4к разрешение? В погоне за потребителем мир сделает все что угодно. А церковь Христова? Можно ли сказать, что Церковь - это большая система по оказанию духовных услуг? Многие противники Православия именно так и скажут! И более того, мы сами даем поводы, отказываясь от ряда ценных традиций. В частности, вводим русский язык в службу. Об этом и потолкуем.
Название "Церковно-славянский" язык довольно красноречивое. Оно говорит, что этот язык используется в церкви. Не в обиходе славянина, а именно - в церкви. И в древности именно так - на церковно-славянском не говорили. На нем писали духовные тексты и молились по ним. И все прихожане и весь сонм русских святых эти тексты прекрасно понимали.
Ну а мы что же?
Нам посчастливилось жить в эпоху рекламы. Реклама вообще страшная штука, которая отчасти и убила мораль этого мира, разрушила семьи, разъела духовный уклад. Что говорит реклама каждому из нас?
За тебя, слушающего или смотрящего рекламу - идет борьба. Борьба за твое сердце, ум и кошелек. Ты - ценный, ты важный, ты - имеешь право получить лучшее. Ты - обладаешь правами, потому что ты вправе выбирать лучший товар. Реклама нас надмевает, внушая мысли о какой-то нашей власти выбирать лучшее только потому, что мы примем решение, пить пиво Хольстен или Клинское, использовать Apple или Android.
Вроде бы мысль кажется рыхлой и надуманной, пока не задумаешься о том, что почти 100% браков заканчиваются разводами, а девство стало редким и непопулярным артефактом. Юноши и девушки, воспитанные рекламой, искренне считают, что тело парня (или девушки) - это просто одна из форм товара, которого я достоин или нет, "по карману или нет".
А если товар надоел, его можно и поменять. На более новую модель. Человек и его физическая оболочка, знания, умения - в наших глазах тоже стали сервисом. Оборудованием, которому нужен ремонт, косметический или капитальный. Косметика и хорошая одежда упакует нас более красиво, а умение красиво "подкатывать" - сродни таланту маркетолога продавать.
Церковь пока держится.
Я пока не видел рекламы на щитах "приходите в нашу церковь и получите крещение" или "крещение - это прощение всех грехов и повышение иммунитета". Слава Христу, что мы пока не готовы быть слишком гуттаперчивыми.
Но прогрессирующее отчуждение к церкви вкупе с падением доходов (ну нужны доходы, нужны - церковь это крупные здания и территории, которые надо содержать) приводят к поискам форм привлечения людей. Да даже чисто "по-миссионерски" разумно думать о том, как привлечь людей в церковь. Ведь если ты веришь, что являешься носителем особо ценных знаний, очень хочется этими знаниями поделиться со всеми.
Уже довольно успешно в Церковь проникли технологии усиления звука - звукоусиливающая аппаратура, то есть, микрофоны и колонки. Это нормально, я не считаю данные вещи негативными тенденциями. Главное в церкви - это слово. И если это слово начинает звучать разборчивее и слышнее, то это плюс, а не минус.
Но вот тенденции служить на русском языке мне откровенно не нравятся. Идея понятна - потребитель хочет понимать службу. А потому - давайте всю службу переведем на чисто русский поэтический язык. И мы будем надеяться, что более понятная служба сделает нас более популярными.
Мне думается, что отдельные священники анализирует и опыт протестантских коллег, у которых собрания проходят в беседах о Евангелии и собирают полные залы. Почему-то при этом забывается, что чужой успех - это всегда комплекс малозаметных, на первый взгляд, элементов.
Мы не можем подражать протестантам просто потому, что тогда нужно подражать всему - оптимистичной проповеди "Прими Христа своим Спасителем и спасешься сразу, сразу станешь святым", и использованию эстрадных инструментов, и пению под гитару, и братским лобзаниям на каждом собрании, и проповеди по домам, и подходы на улице с листовками. Нельзя сказать А, не сказав и Б.
А нам нельзя идти по этому пути. И даже не потому, что мы как-то особенно лучше, хотя я и считаю Православие самым глубоким и истинным пониманием Христа. Просто надо быть верным нашим традициями, нашим дедам и отцам, нашим смиренным бабушкам-молитвенницам. Потому что это проверено веками. Но не только по этому...
А вот еще почему.
Каждый язык - это носитель особой звуковой энергетики. Длина букв, слов, изобилие твердых и мягких согласных - все это окрашивает звук речи особым образом. Звучание немецкой, французской, итальянской речи опознаваемо сразу и может быть определенным образом охарактеризовано.
Командный немецкий, певучий итальянский, чувственный французский. А какой же тогда церковно-славянский?
Смиренный и кроткий. И это не моя подгонка желаемого под действительное. Я могу это доказать. Допустим, известный новомученик Василий Росляков писал очень красивые стихиры и ему пророчили стать сильным церковным гимнографом, создателем канонов и тропарей. Вот он, прекрасная владея русским, стихиры писал только на церковно-славянском. Вот оцените:
Не имам, Господи, витийства высокаго, не вем глаголов премудрых, но яко и отцы наша от века, взываю Ти: помилуй мя, Боже, и спаси мя.
Если перевести на русский:
"У меня нет, Господи, красноречия и мудрости лишен, но подобно отцам нашей церкви прошу тебя - помилуй меня".
Вот какой вариант возвышеннее? На русском из текста как будто бы ушло сокрушение, плач сердца, а остался некий такой поверхностный смысл, почти как на застольном тосте "Я особо говорить не умею, и скажу по простому - всем здоровья и счастья..."
Почему так?
Думаю, вокруг слова есть некая смысловая энергетика звуков. Слово нет - резкое, как мечом отрубающее. Фраза "не имам" - это как будто голову в сокрушении опустить от ощущения собственной нищеты. "У меня нет" - не содержит в себе эмоции сожаления. У меня просто нет и все.
А "не имам" - содержит в себе сердечную боль от отсутствия... страдание...вселенную смысла, потоки горьких покаянных слез перед иконой.
Я, допустим, чувствую разницу даже между "мя" и "меня". "Мя" - как будто кроткий нежный выдох, меня мало, я маленький. Всего то две буковки - Ты же больше вселенной. А потому - Ты такой большой и могучий, Помилуй мя...такого маленького, такого беззащитного. Маленького грязного котенка со сломанной лапкой. А меня - эти два слога придают какую-то большую требовательность.
Вообще, сокращенные формы слов в церковно-славянском как будто бы задуманы для того, чтобы удалить из слова твердые буквы с "упрямой энергетикой". "Ти" - более кроткое и нежное обращение, нежели "Тебе", хотя используется и то и другое. Это оттого, что из слова удалено упрямое "б".
А еще церковно-славянский более лаконично излагает мысли. "Взываю Ти, Помилуй мя" - смиренное прошение молитвенника. "Прошу Тебя, помилуй меня" - согласитесь, звучит слабее по силе просьбы.
Как будто в тексте появляется больше претензии на "время слушателя". То есть, мы как бы просим Бога слушать нас дольше. Оттого более короткая, но смиренная фраза несет в себе больший заряд смирения. А его нам ой как не хватает. А церковно-славянский язык подспудно, год за годом учит нас мыслить в смиренных категориях.
А еще церковно-славянский вмещает больше смысла в каждое слово. Чтобы написать то же самое на русском языке, нужно употреблять много уточняющих выражений. Как будто церковно-славянский умеет упаковать бездну смысла в одной короткой фразе.
Пример - прошение к ангелу-хранителю из канона ему же.
От любве душевныя вопию ти, хранителю моея души, всесвятый мой Aнгеле: покрый мя и соблюди от лукаваго ловления всегда, и к жизни настави небесней, вразумляя и просвещая и укрепляя мя.
Для начала обратите внимание, как добавление гласной буквы к концу слова размягчает слово, делает его нежным и певучим - хранителЮ, ангелЕ. Слово "ангеле" буквально поется на языке, ласкается им, а слово "ангел" более сухое. Не оттого ли это, что церковно-славянский язык создавался для церковного чтения и создан таким образом, чтобы чтец мог читать слова более распевно?
А теперь посмотрите, что у некоторых слов попросту нет столь же красивых аналогов в русском. Как перевести на русский "вопию Ти". Кричу тебе? Но оно и звучит как пишется - крикливо. Воплю? Путем перебора можно было бы подобрать аналог первой фразе "От большого чувства кричу тебе", но не кажется ли вам, что теперь фразу можно было бы воспринять как слишком плотскую? Слишком уж светские ассоциации она вызывает, так и представляется парень под окном с большим букетом, что-то кричащий своей избраннице на пятом этаже...
"Покрый мя и соблюди от лукаваго ловления всегда" - чрезвычайно емкая фраза с глубиной смысла. Казалось бы, в чем разница между "соблюди" и "покрый"? Блюсти можно чьи то интересы. Но покрывать кого-то это быть очевидно на его стороне. То есть, предполагается симпатия между двумя личностями.
И создатель канона это понимает. Смотрите, он нежное "мя" ставит сразу после "покрый", а не после "соблюди", потому что блюсти - более служебная функции, а нас с ангелом-хранителем должна связывать нежная любовь. И поэтому - сначала покрый, будь мне другом, и только уже потом, как вытекающее из первого - соблюди.
Пир смысла в трех словах!
А сколько нежности в просьбе соблюсти от лукавого "ловления". Так и расцветает то самое чувство надежно прикрытой спины. Ангел-хранитель никогда не предаст, и слово "всегда" - это подчеркивает. Всегда и Вечно - это свойства божественного мира, это не про наш изрядно подгнивший мирок. Небожители не предают и лукавить не умеют. Их ясные взоры как светлые звезды, лучатся любовью и чистотой. Рядом с таким Другом можно пойти не только в разведку, но и в бой - на иномирного лютого врага из глубин ада. Лишь бы мы были верны, а он - не предаст.
И очень трудно будет избежать плохих ассоциаций при переводе на русский язык. "Всегда покрывай меня, и соблюди мои интересы от хитрых подстав" - "Да, Дон Карлионе, будет сделано. Наш человек на таможне только что пропустил партию нашего кокаина". Согласитесь, трудно избавиться от какого-то полукриминального душка в таком русском аналоге.
И это главная проблема использования русского языка в службе. Мы слишком износили русские слова, накрутили вокруг них ненужных ассоциаций. Говоря о радуге, мы вспоминаем флаг ЛГБТ. Говоря о любви, в голове крутим сцены, о которых "срамно есть и глаголати". Вот пишешь по русски "Я люблю тебя, Жених мой" и нервно вздрагиваешь.
Где-то в лобной кости возникает отчетливый портрет Элтона Джона. Господи, как мне сказать тебе, что я люблю Тебя? И готов на все ради Тебя? Ну конечно - "Тебе, Женише мой, люблю, и Тебе, ищущи, страдальчествую". И из фразы сразу уходит вся созданная ненужными ассоциациями пошлость. Эту фразу может с равным чувством произнести и мужчина и женщина. Потому что в ней есть святое чувство обручения, то есть - клятвы верности "пока смерть не разлучит". А в случае с Христом и сама смерть разлучить не сможет.
Так надо ли плодить проблемы ненужных ассоциаций, убивать всю нежную кротость церковно-славянского языка ради не понятного пока никому положительного эффекта? Святые 20-го века говорили на современном русском и прекрасно сумели стать святыми.
Ведь мы растем только тогда, как испытываем сложность и дискомфорт. Когда хотим разобраться. Когда делаем усилие, движение на встречу познанию. Познающий Бога - употребляет усилие, нудит Царство Божие. И умение мыслить на кротком и благолепном языке - одна из форм такового усилия.
Не надо отказываться от Церковно-Славянского языка. Не надо служить на русском языке. Достаточно хороших катехизаторских школ и курсов при них на русском языке о смысле и сути службы.
Какой язык богослужения лучше?
Певчий будет петь на небесном клиросе...